Странные эти существа-бабёнки
Курица тупорылая говорит:Любимый сфотографировал, пока спала
https://www.magazinmax.com/video-brezilyali-survivor-kizlari-hayran-birakti А ведь так всё хорошо начиналось
Победительницы конкурса красоты «Мисс идеальная осанка», проведенного в 1956 году.
Танцовщица доказывает в американском суде свою правоту.
Она демонстрирует,
что ее нижнее белье закрывало все интимные места
и полицейские не могли видеть
ничего такого
В 1920 году женщин принято было считать слабым полом, но некоторые представительницы стремились доказать обратное.
Клик
Слабо е б а н у т а я н а вс ю б о ш к у
— Скажите, гражданин Петров склонял вас к сожительству?
— Да, пять раз склонял и склонил два раза.
— Это было извращенно, жестоко?
— А как по-вашему, из пяти раз у него получилось всего два — разве это не жестоко?
Для одноклассников
https://ok.ru/video/2111214848724https://ok.ru/live/1825999757269 Катерина-девственница
Екатерина Васильевна всю жизнь проработала передовым инженером. Не раз отмечалась на своём заводе разными грамотами, премиями и даже один раз выезжала в здравницу по профсоюзной путёвке. А замуж не вышла. Как-то не получилось.Квартиру заработала большую – кооперативную и двухкомнатную, в центре города. Выходи замуж и расти детей целую кучу. А не вышло. До двадцати семи она ещё надеялась, а потом ей подруги знающие сказали – «всё, Катька, теперь ты старая дева».С этого момента она и стала Екатериной Васильевной уважаемым инженером. Перестала смотреть на мужчин и ждать любви. Но где-то внутри, всё равно трепыхалась надежда на простое женское счастье. И фильмов про это она пересмотрела и книг перечитала – случалось же такое, что и женщина после тридцати, а то и после сорока находила достойного мужчину и жила долго и счастливо.Как она, Екатерина Васильевна будет в таком случае жить долго и счастливо она не представляла, но надеялась. И берегла себя. Для того, случайного и единственного. Но в тридцать семь загремела в больницу. И непросто больницу, в стыдную гинекологию. А почему собственно стыдную? Потому что приличные, незамужние женщины туда не попадают. Не с чем им туда попадать.Не было в жизни Екатерины Васильевны никаких таких переживаний и ощущений, из-за чего в такую больницу попадают. Ну, что уж, сказать откровенно – не было в жизни Екатерины Васильевны секса. Да и слова-то такого в стране не было.Лёжа в больнице, в гинекологии, и от нечего делать бабы делились всяким. Кто рецептами варений и солёных огурцов, а кто рассказами о своей жизни и советами как эту жизнь, из-за которой они теперь лежат в гинекологии разнообразить и улучшить.Варенья её не интересовали, ей было уже далеко за тридцать, а семьи не было. Кому нужны варенья? Не было и даже мало-мальской надежды на мужчину рядом. А вот девственность была. Так она её и не лишилась. Это было стыдно и смешно. Быть девственницей и лежать в гинекологии. Врач хмыкнул, осматривая её на кресле, и сдерживая смешок, продиктовал сестре:
- Так пиши: Иванова, тридцать семь лет, жалобы на боли внизу живота. При осмотре выявлено – девственница.
- Сергей Владимирович, так и писать? Вас же завотделением засмеёт. Это, что, диагноз такой?
- Так, не умничай, Светка. Пиши, как положено, - Сергей Владимирович стянул резиновые перчатки и бросил в урну. – Воспаление придатков у вас, милочка, - сообщил он Екатерине Васильевне. – Слазь уже, - грубовато добавил, - разлеглась как на пляже.Екатерина Васильевна неуклюже слезла с кресла. От мужских прикосновений, пусть безразличных, медицинских, но мужских, всё горело. Лицо пошло пятнами. Она переминалась, смотрела на ноги, покрытые гусиной кожей, с проступающими венами. Непонятно для чего ей эти дурацкие придатки, ещё и воспаление, если она сама и её придатки никому не нужны?
- Да не волнуйся так, - Сергей Владимирович истолковал молчание и нерешительность Екатерины Васильевны по-другому, - не смертельно это. Всё сейчас лечится. Уколы, таблетки, пару недель в нашем санатории, - он усмехнулся, посмотрев на стены, окрашенные зелёной масляной краской, - и всё, как новая. И такая же девственная, - не удержался таки и добавил.Вот после этого Екатерина Васильевна и попробовала, то стыдное, что рассказывали со смехуечками бабы в палате. Особенно рыжая Наташка старалась. Она-то много чего понимала в этом, чего в стране не было. Десятый аборт у неё. С осложнениями. В больницу она приходила уже как домой, всех знала, со всеми здоровалась и шутила.
Сергей Владимирович тоже шутил:
- Скоро я тебя Наталья насквозь проскребу. Пора бы остановиться, - он выразительно поднимал бровь, призывая Наташку остановиться.Но Наташка его не слушала, а бегала вечером в неприёмное время под лестницу к любовнику. Приходила со свидания жаркая, раскрасневшаяся и счастливая.Медсестра Светка орала на неё матом, и жаловалась Сергею Владимировичу:
- Скоро эта проблять, опять на аборт пойдёт, не успеем выписать!
Сергей Владимирович усмехался и грозил выгнать Наташку из больницы.Раз встретив в коридоре Наташку со свидания и Екатерину Васильевну из бидешной сказал, как бы между прочим:
- Вы бы девушки ролями поменялись. Ты б Наташка в бидешную с полотенцем ходила и мыла до скрипа гениталии свои, а вы бы девушка под лестницу к любовнику, - он серьёзно посмотрел на них. – Толку бы больше было, и для здоровья полезно.Наташка заржала на весь коридор, представив себя в байковом халате и с махровым полотенцем через плечо, чинно выступающую к палате. А Екатерина Васильевна опять пошла красными пятнами.Ночью не спала, вертелась, а утром после завтрака подошла к Наташке и спросила, как, мол, ты там говорила, радость себе доставить?Наташка щедро поделилась знанием, утащив её в бидешную и закрыв дверь на шпингалет. И Екатерина Васильевна с первых же слов опять расцвела красными пятнами вплоть до пяток, замахала на Наташку руками:
- Ужас, ужас, Наталья, что вы говорите! – вырвала шпингалет с мясом и бежала до палаты.Легла, закрылась с головой, а ночью всё ж решила попробовать. Было стыдно, липко и мерзко. Но так жарко, что всю ночь ей снилось, как она под лестницей делает то, что обычно Наташка.Проснулась она не в себе, и поклялась, что делать такого не будет никогда и замуж не пойдёт. Потому что это мерзко. И книги врут про любовь. И кино тоже врёт.Домой вернулась и пожалела, что просила Алевтину Михайловну цветы поливать в своё отсутствие. Видно было, что копалась в вещах. Что искала? Непонятно. А потом Алевтина ещё в подруги зачислила и всё про здоровье расспрашивала женское.
- Катя, у тебя ведь по-женски проблемы-то? У меня вот тоже, - и обсуждала при всех соседях. Ужас.
И почему Екатерина Васильевна так доверилась ей? Думала, что Алевтина тоже незамужняя, одинокая женщина по-хорошему к ней отнесётся. Ошиблась. Ключи отобрала, и за?мки, на всякий случай поменяла. И здороваться стала отстранённо, кивнула и пошла дальше по своим делам.Полностью отдалась работе. Даже 90-е проскочили мимо неё, не заметила. Кого-то увольняли, сокращали, а её держали. Не работник, а золото. На больничные не ходит, детей нет, в отпуск тоже не ходит.Выйдя на пенсию в шестьдесят пять, внезапно оказалась одна в своей двухкомнатной квартире. Ни друзей, ни знакомых – никого. Только соседи, с которыми всю жизнь сухо здоровалась при встрече.За полгода перечитала все книги, которые намечала прочитать на пенсии, пересмотрела все передачи по телевизору (грязь, грязь, одна грязь и пошлость!), попыталась вязать, вышивать (бесполезные бабские занятия! Да и было бы кому стараться…), завела кошку и отдала через два месяца.Невозможность приложить себя к чему-то раздражала, чувствовала себя Екатерина Васильевна ужасно и беспомощно. Выходила на свой балкон и с четвёртого этажа смотрела за жизнью двора, думая, как интегрироваться в эту сложную систему. Выбирала, с кем из пожилых женщин можно общаться.Алевтину она вычеркнула из своей жизни давно. Сталина Ильинична привлекала её своим деятельным характером, но раздражала всем остальным. Краюшкина, напоминала рыжую Наташку, стремлением выглядеть всегда хорошо, даже в свои восемьдесят, и постоянной сменой любовников. Сама-то Екатерина Васильевна этого не видела с балкона, но слышала, как это обсуждают женщины во главе со Сталиной Ильиничной. Это, конечно, сплетни, но отношение к Краюшкиной испортилось. Ираида тоже отпала, как кандидат для общения. Ходит с палкой, в мужских ботинках и зычным голосом поучает всех. Потом Екатерина Васильевна, опять же с балкона услышала обсуждение женщин во главе со Сталиной Ильиничной, что Ираида – известная гадалка. Таскаются к ней женщины со всего города, загадили весь подъезд.Так, перебрав всех возможных кандидатов, Екатерина Васильевна и осталась сидеть на своём балконе. Удобно, всё видно и слышно. И общаться ни с кем не надо. Плохо только зимой.Зимой она смотрела телевизор, пока не сломался, и ходила к почтовому ящику за корреспонденцией. Ей изредка писала какая-то дальняя родственница и приходили газеты. Так, в почтовом ящике и на балконе сосредоточилась вся её жизнь.Она ревниво заглядывала в другие почтовые ящики, и подсчитывала количество писем соседей. Очень раздражало то, что многие, особенно одна молодая женщина с первого этажа безалаберно к этому относились. Почта в её ящике лежала долго, иногда до месяца. Екатерина Васильевна очень переживала за письма, за отправителей и за рассеянную соседку. Один раз собралась с духом и постучалась к ней. Взволнованно рассказала о письмах, что, наверное, там что-то очень важное и надо бы достать. Соседка поблагодарила, и письма достала. Так, Екатерина Васильевна взяла шефство над почтовыми ящиками. Приходила к соседке и напоминала о письмах. Потом, вдруг её пронзила догадка, а может быть там, в письмах этой соседки, что-то неприятное? И поэтому она так долго не достаёт почту. А она, Екатерина Васильевна своей навязчивой заботой расстраивает эту женщину?Екатерина Васильевна не спала всю ночь. Утром, едва дождавшись приличного времени для нанесения визитов, она устремилась вниз, к почтовым ящикам. Торопясь, плохо натянула домашние шлёпанцы и упала на лестнице.Так, второй раз Екатерина Васильевна оказалась в больнице. Отделение было нестыдное, и она с удовольствием пролежала положенные две недели. Общалась с соседками, такими же пожилыми женщинами, сплошь с переломами шейки бедра.Её выписали домой. Пришлось обратиться в социальную службу, за помощницей. Екатерина Васильевна долго выбирала подходящую женщину, отказалась от пятнадцати помощниц и остановилась на Ольге, тихой, спокойной даме. Почтовые ящики осиротели без Екатерины Васильевны. Она переживала и пыталась уговорить Ольгу взять шефство над ними, но тихая Ольга проявила непонятное упрямство.Когда Екатерина Васильевна поправилась, Ольга принесла ей костыли, и она смогла гулять. Выходила Екатерина Васильевна на прогулку рано, часов в пять утра, проверяла почтовые ящики, разговаривала с ними.Слушала тишину и наслаждалась отсутствием людей. Дом был тихий и одинокий в это время, как и Екатерина Васильевна. Почтовые ящики радовались её приходу и показывали все свои тайны. Постепенно и Дом стал открывать и доверять тайны Екатерине Васильевне. Он рассказывал ей о переживаниях, о трудном дне и о болезнях. В последнее время Дом беспокоила проводка.Ночью Екатерина Васильевна выходила на площадку и слушала Дом и поняла, что он прав. Проводка была не в порядке. Венозная энергосистема была больна. Счётчики жужжали и крутились как ненормальные всю ночь. Екатерина Васильевна перестала спать ночами и стала контролировать Дом.Сначала она доверила эту проблему Сталине Ильиничне, как самой активной жительнице Дома. Но она ей не поверила, и, видимо, посчитала её ненормальной. Екатерина Васильевна ещё несколько раз пытала поговорить об этом с председателем Дома, но тоже безуспешно.Но она не сдалась. В четыре часа утра она выходила в подъезд и стуча костылями спускалась до первого этажа, внимательно прислушиваясь ко всем счётчикам. У кого-то были спокойные счётчики, а у кого-то они вопили о помощи. Поразмышляв, Екатерина Васильевна решила, что это зависит от тех людей, которые живут в этой квартире. Какие люди, так себя и ведут счётчики. Но всё равно, их надо лечить. И она стала звонить в специальные службы Пермэнерго, чтобы они приехали и помогли Дому. С ней разговаривали вежливо и терпеливо, а потом перестали брать трубку.